Владимир ЗАХАРОВ

(…МНЕ НАДО УЙТИ УЛЫБАЯСЬ)

ПАМЯТИ АННЫ ПОЛИТКОВСКОЙ

ПОСВЯЩАЕТСЯ

Драма в 2-х действиях

г.Москва – 2006г.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА :

Люба – актриса, солистка бара

Макаров Сергей Александрович – двоюродный брат её отца

Галина Аркадьевна – её мать

Гарик – школьный друг Любы, студент

Олег – художник

Людмила – хозяйка бара

Катя – артистка кордебалета

Тамара – артистка кордебалета

Первый мужчина – с «дипломатом»

Второй мужчина – без «дипломата»

Бармен

Голос в динамике

Гости, посетители (за сценой)

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая.

Бар. В центре небольшая эстрада, по краям стойки.
В динамиках звучит тяжёлый рок, за эстрадой мелькают тени, слышится топот танцующих ног. На эстраде Тамара и Катя демонстрируют отменную пластику.
Двое мужчин солидного вида, один с «дипломатом», другой – без, подходят к стойке, заказывают у бармена минеральную воду, пьют.
Мелькает отсвет молнии, слышатся раскаты грома.
На противоположной стороне барменша, толстая, в парике, хлопочет за стойкой, оглядывается, отвинчивает пробку бутылки, опрокидывает в себя несколько глотков, прячет её, как ни в чём не бывало, протирает бокалы. Бармен делает ей укоризненные знаки.
Входят Гарик и Олег, заказывают джин с тоником, пьют, рассматривают публику. Гарик деловито снимает с плеча кожаную папку на ремне, раскрывает, укладывает чистый лист, делает карандашные наброски, кидая взгляд, один за другим, на танцующую публику.
Тамара и Катя приглашают барменшу на эстраду, хлопают, но та улыбается, стесняется, затем вовсе уходит в кулису направо. Тамара и Катя переглядываются, разводят руками.
Из левой кулисы выходит Людмила. В руке микрофон. Прошла на передний план, осмотрелась, вернулась, взяла около стойки небольшой табурет, села, что-то говорит в микрофон.
ГОЛОС В ДИНАМИКЕ. Хорошо… Да-да, я понял… Незванова, Ваш номер. На сцену.

Подходит бармен, держа «мобильник » около уха, наклоняется, слушает её. Людмила что-то назидательно говорит ему, бармен кивает, уходит.
Сверкает молния, с улицы доносится резкий удар грома, потом ещё один, очень сильный, и вслед за ним дождь, прям-таки, ливень с грозой. Музыка оборвалась.

ДЕВИЦЫ (за эстрадой). У!! У!! У-ау!!
ГОЛОС В ДИНАМИКЕ. Господа! Перерыв на грозу!

Поднялся дикий вой, свист. К Людмиле подходит Олег, слегка кланяется, вежливо улыбается, что-то говорит. Людмила приятно удивлена, кивает ему, и вскоре они уходят.

В проходе показался Макаров, в мокрой шляпе, кожаном пальто.

ГОЛОС В ДИНАМИКЕ. Господа! Приветствуем нашего дорого гостя Макарова Сергея Александровича! У!!
ДЕВИЦЫ (за эстрадой). У!! У!! У-ау!!

Макаров снял шляпу, поднялся на эстраду, улыбнулся, послал всем воздушный поцелуй, похлопал слегка. Ему поднесли чашечку кофе с лимоном, рюмку коньяку, он с благодарностью принимает её, пьёт, с любопытством оглядывается.

Подошли двое мужчин солидного вида. Макаров спускается к ним, идёт на передний план.

МАКАРОВ (на ходу). Ну, что там у нас?
ПЕРВЫЙ (с дипломатом). Вот, Сергей Александрович. Это Предложение… а это… гарантийные письма.
ВТОРОЙ (без дипломата). На словах Алексей Михайлович просил передать, что все интересы… взаимовыгодные… будут соблюдены без всяких условий.
МАКАРОВ (просмотрев, передаёт Первому). Согласуй это с нашим юристом и с…
ПЕРВЫЙ. Бу сде, Сергей Александрович.
МАКАРОВ. Только это…
ПЕРВЫЙ. Бу сде… Сергей Александрович.
МАКАРОВ. Пусть не затягивает.
ПЕРВЫЙ. Разумеется.
МАКАРОВ. Ну, а наш интерес какой будет?
ВТОРОЙ (тот, что без дипломата, достаёт ручку, пишет на ладони, показывает Макарову). Вот.
МАКАРОВ. Кхм. (Показывает фигу).
ВТОРОЙ (снова пишет на ладони). А…?
МАКАРОВ (ещё раз показывает фигу). Кхм.
ПЕРВЫЙ (тот, что с дипломатом, берёт руку Второго, зачёркивает, пишет). Вот так.
МАКАРОВ (заглянув). Мужики, не смешите, не до вас. (Приписывает что-то).
ПЕРВЫЙ и ВТОРОЙ (вытаращив глаза). О-о…?!
МАКАРОВ. Да, да, да, да. О-о, кого я вижу! Гарик! Гарик!! Это ты? Какая встреча! (Идут навстречу друг к другу). Здравствуй, родной! Ты ли это?! (Первому). Потом, потом. Всё, всё, всё, всё, отвалите. Всё! Дайте поговорить с человеком. Здравствуй, Гарик… (Обнимает его).

Мужчины, Первый и Второй, идут к выходу.

ГАРИК. Привет, Сергей Александрович.
МАКАРОВ. Очень рад тебя видеть! Ты где? Рисуешь всё?
ГАРИК. Рисую.
МАКАРОВ. Учишься?
ГАРИК. Ага.
МАКАРОВ. В Академии?
ГАРИК. В ней родимой.
МАКАРОВ. Молодец. Значит, призвание. На каком курсе-то? Курс какой?
ГАРИК. Пятый.
МАКАРОВ. Молодец! Уже диплом не за горами?
ГАРИК. Да уж.
МАКАРОВ. А что на диплом?
ГАРИК. В смысле?
МАКАРОВ. Ну… картина для диплома какая будет?
ГАРИК. А… Не знаю, Сергей Александрович. Ещё не знаю, дело мудрёное, поглядим.
МАКАРОВ. Мудрёное, говоришь? Молодец. Значит не зря всё ходил, рисовал, и пруд наш, и уточек, и Любу… Любочку… Помню, лихо раз нарисовал её. Просто лихо… Ну, гляди-гляди. Чего не заходишь-то? Адрес тот же, не забыл? Галина Аркадьевна будет рада. Любу не видел? Нет?.. (Машинально оглядывается).

От выхода на него вновь движутся Первый и Второй.

МАКАРОВ. Да что же это такое? Оставьте меня в покое! Не видите, я с человеком разговариваю?!
Те тут же уходят, деликатно так, на полупальцах.

Не видел?.. (Гарик отрицательно покачал головой). Пропала Люба… Мать, Галина Аркадьевна, все глаза проплакала. Нет нигде, я наводил справки. Театральный свой бросила, ну, ты знаешь… В институте год проучилась всего, – сбежала. Костюмершей работала в ТЮЗе, в Рязани. Потом в Тамбове. Года два. Говорят, даже на сцене играла… в Тамбове. И говорят, неплохо играла. Но сбежала. Представляешь? Вот, вдруг, раз, – и нет её. Сбежала. Куда ни звонил, где ни искал, нет Любы. (Достаёт платок, вытирает глаза). Нет…

Гарик молчит.

Директорша школы сказала, что её бывшие подруги… видели её тут как-то на пруду. Пьяной. Говорят, в борделе работает. А где, никто не знает. Может, врут. (Пауза). Может, и врут. Пойду я. Дела. Так ты это… звони, заходи. Рисуешь, значит? Молодец. Я иногда тоже заскакиваю сюда. В картишки переброситься, ну, и… Ну, давай. Пошёл. (Идёт к выходу, на него надвигаются Первый и Второй). Некогда, некогда, мужики, дела. Ну, вас… (Уходит).

Снова грянула музыка, понеслась карусель, топот ног.
Какое-то время Гарик ещё рисовал, потом остановился, уставился в пол, покрутил карандашом, машинально стал собираться, укладывать листы в папку.
Возвращается Людмила. К ней подбегают Тамара и Катя.

КАТЯ (плачет). Милочка, мы не виноваты, не виноваты! Мы с Томой… Это ужас…
ЛЮДМИЛА. Да знаю я всё, знаю.
ТАМАРА. Куда ты ушла, кто это был?
ЛЮДМИЛА. Художник.
КАТЯ. Ой… Это он, значит…?
ЛЮДМИЛА. Картины пишет, значит.
ТАМАРА. Да-а?!
КАТЯ. Надо же! Ну, и?
ТАМАРА. Что ему нужно-то?
ЛЮДМИЛА. Ищет модель.
ТАМАРА. Модель!?
ЛЮДМИЛА. Модель. Для своей картины.
ТАМАРА. Та-ак. Ну, и что?
ЛЮДМИЛА. Просит позировать.
КАТЯ. Ой, да ты что. Как интересно!
ТАМАРА. А не опасно?
ЛЮДМИЛА. Не похоже.
КАТЯ. Ты согласилась?
ЛЮДМИЛА. Согласилась.
КАТЯ. Помереть можно. Мила, значит, тебя увековечат?..

Гарик идёт к выходу. Навстречу барменша. Она пьяна, её пошатывает, поднос с посудой ходит «ходуном». Барменша опускается на пол, укладывает поровнее. Гарик уходит.

ЛЮДМИЛА. Так. Ну, это уже… Не понимаю, почему надо обязательно дойти до состояния, когда…
БАРМЕНША. Когда что?
ЛЮДМИЛА. На кого ты похожа?! Ты посмотри, на кого ты похожа?
БАРМЕНША. На кого?
ЛЮДМИЛА. Говорить даже не хочу. Противно. Уйди!
БАРМЕНША. Сейчас… (Пытается подняться).
КАТЯ. Господи, какая же ты пьяная. Ты… ты такая пьяная…
ЛЮДМИЛА. Так, девки, взяли её.
БАРМЕНША. Кто? Вы? Меня? Ха!
ТАМАРА. Пора вязать.
КАТЯ. Ой, ой…
ЛЮДМИЛА. Хватит ойкать! Помоги лучше. Взяли. (Идёт к ней).
КАТЯ. Взяли, Милочка! (Всхлипывает и решительно бросается). Взяли!
БАРМЕНША. Вот ща ка-ак…
КАТЯ. Ой, ой, ой, мамочка…
ТАМАРА. Так. Ну-ка, отойдите все. (Делает приём, скручивает её). Пошли.
БАРМЕНША. Больно.
ТАМАРА. Знаю. Ничего.
БАРМЕНША. Ощ-щень больно.
ТАМАРА. Потерпишь.
ЛЮДМИЛА. Ладно, оставь её… (Тамара отходит, барменша опускается на пол).
КАТЯ. Но, Мил, она же…
ЛЮДМИЛА. Отдохни… (Прислушивается, садится на табурет). Всё равно вечер пропал. Льёт, как из ведра.
КАТЯ. Бессовестная! (Плачет). Какая же ты… Из-за тебя наш номер пропал.
ТАМАРА. Угомонись, Кать.
КАТЯ. Пьяница… Ты пьяная, понимаешь? Ты… У!
БАРМЕНША. Из-за меня, ага… пьяная… Ну, пьяная, дальше-то что? Я, вот, сейчас приду… лягу… и завтра снова буду трезвой. А ты… ты, как была этой… как её… простой… так, простой и…
КАТЯ. Я простая, да? Простая?! Может, мы все простые? А ты у нас… Ты знаешь, кто?
ТАМАРА. Ну, будет, Кать.
БАРМЕНША. Я этот… как его?.. Тамбовский…
КАТЯ. Чего?
БАРМЕНША. Тамбовский волк.
КАТЯ. Ага. Совсем – того? Не-ет, ты…
ЛЮБА. Тамбовский волк выходит на дорогу.
КАТЯ. …ты не волк, ты хуже, ты знаешь, кто ты?
ЛЮБА. Знаю… Никто. Я – никто… И Тома никто. И Мила наша. Мила тоже никто. Мы все… никто. А кто у нас – кто? Не знаешь? Не задумыва…?
КАТЯ. Не задумывалась.
БАРМЕНША. Напрасно. Задумываться надо… иногда.
КАТЯ. Ага, чтобы потом меня потащили, как тебя?
БАРМЕНША. Ну, что ж, ну, протащат немножко. А ты хочешь прожить и не протащиться ни разу?
КАТЯ. Не хочу.
БАРМЕНША. Так не бывает. Я, вот, тащусь, и ничего. Пию… пиа… и бу пи…
КАТЯ. Вот такие, как ты и способны пропить всё на свете. Всё! Друзей, мать, родину.
БАРМЕНША. А ч-чо её пропивать? Её и так нет. Как сказал поэт…
«России нет… тот спился… тот убит…
Тот молится… и дьяволу и богу…
Юродивый на паперти вопит:
«Тамбовский волк… выходит… на дорогу…»

• « ДЕВОЧКА И АПРЕЛЬ
• » ПОМПИНИЯ