Епиходов. Абсолютно не согласен! Прошлое не может давлеть и нарушать наш покой. Прошлое… Мы должны жить в свете, нести свет, вот и всё. Для этого человеку нужно одно – выскользнуть из зависимости прошлого подобно змее, выскальзывающей из своей старой кожи. И для этого у каждого из нас есть всё необходимое. Важно лишь быть готовым, решиться и сказать себе: счастье – это добро, а страдание – грех.
Аня. Семён, вы добрый, благородный, умный человек! Отчего мне иногда хотелось вам сказать много, много, и я почему-то молчала. Я вам так обязана! Вы не можете даже представить себе, как много вы сделали для меня, для нас… Мой хороший Семён! В сущности, для меня вы теперь самый близкий, самый родной человек.

Пауза; слышны далекие звуки веселья; хор женских голосов:

Котылыся возы з горы, кататыся будуть,
Любылыся чорни очи, любитися будуть!

Аня. На кухне женщины задают себе бал.
Епиходов. Масляницу празднуют.

Входит Дуняша с кофейником и варит кофе; за ней в гостиную входит Фирс.

Дуняша (хлопоча у кофейника). Мать Яши опять пришла… сидит в людской.
Епиходов. Пойду, скажу Никанору, чтобы он и её гречаниками угостил. (Уходит.)
Фирс (пьет сельтерскую воду). Хорошо как, неужто я в царстве небесном?
Дуняша. Кофе готов.
Аня. Спасибо тебе, Дуняша. А это что?
Дуняша. Телеграмма. Тебе, светик. (Пауза.) Сегодня, по случаю праздника, хотела прицепить брошку в виде пчелки, ну, помнишь, которую ты мне подарила…
Аня. И что же?
Дуняша. Сломалась булавка.
Аня. Не огорчайся, Дуняша. Возьми что-нибудь другое… в моей шкатулке.
Дуняша. Милая моя! (Смеется и целует её.)

За дверью слышен недовольный голос Вари: «Это возмутительно!»

Варя (входя в гостиную). Не имение, а заезжий двор!
Епиходов (идя за нею). Что же вы сердитесь, Варя?
Варя. А вы, Семён, как будто не понимаете?
Епиходов. Не понимаю.
Варя. Во что вы превратили старую людскую?
Епиходов. Во что?
Варя. Там постоянно какие-то странные люди: ветхие старики, нищенки, странники… Всё идут и идут! А вы им – держи карман шире! – деньги, хлеб, старую одежду…
Епиходов. Отчего не помочь страждущему, если есть чем?
Варя (иронично). Явили божескую милость благодетели наши! (Другим тоном.) Запомните: это не тот дом, где раздают даровые хлеба.
Епиходов. Вот те на! (Смеется.) Уж очень вы усердная, Варя.
Варя. Ведёте себя, как мальчишка: рисуетесь, театральничаете, хвастаетесь… Кто вам разрешил раздарить детям прислуги наши игрушки? Я хотела сказать… те, которыми мы с Аней игрались в детстве.
Епиходов. Варвара Михайловна… Варя, ведь у вас любящее, нежное сердце, зачем вы хотите казаться грубее?
Варя. Какой же вы, право, неуважительный человек! Невыносимый человек! Вы вообще любите делать то, чего я не люблю. Двадцать два несчастья!

Неловкое молчание.

Епиходов. Всё, что вы сказали, не оскорбляет меня. Я готов быть неуважаемым целым миром, но я не готов быть неуважительным к самому себе. (Пауза.) Вы, Варя, хотите, чтобы все были такими тихонькими, благоугодненькими, приличненькими. Но так не бывает! (Пауза.) Вы хозяйка в этом доме. Пускай будет все, как вы желаете. Хотите, я отдам вам ключи?
Варя. Отдайте. (Ещё решительнее.) Давайте, давайте!

Епиходов снимает с пояса ключи, отдает ей.

Варя. Будь у вас хоть немножечко веры…
Аня. Варя, так нельзя.
Епиходов. Я знаю свою фортуну. Вера… (Берет гитару.) Вот моя вера. Моя гитара.
Дуняша (насмешливо). Это мандолина, а не гитара. (Глядится в зеркальце и пудрится.)
Епиходов. Для человека, который поёт о любви, это гитара. (Играет на гитаре и задорно поёт.)

«Что мне до шумного света,
Что мне друзья и враги.
Было бы сердце согрето
Жаром взаимной любви!»

Варя. Комедиант! (Уходит.)
Дуняша. Такое ощущение, что мое сердце бьётся по всему телу. (В сильном волнении уходит.)

Пауза.

Аня. Ярославская бабушка при смерти. Надо ехать. Но как не хочется… И всё же, пойду собираться. (Обнимает порывисто Епиходова и убегает в соседнюю дверь.)

Фирс (подмигнув глазом и покачав головой). Попал в «ореховую отделку».
Епиходов. Попал.
Фирс. «Прости!» – «Бог простит!» (Пауза.) Я тебя, Семён, считал самым что ни на есть фитюлькой, а, видишь, как ошибался.
Епиходов. Кстати, Фирс, все хотел тебя спросить. Раньше ты частенько говаривал «недотёпа», а сейчас – «фитюлька».
Фирс. Какая разница?
Епиходов. В принципе, никакой.
Фирс. Вот-вот.

Слышно, как к дому подъехала тройка с бубенчиками.

Фирс. Хозяева приехали. Барыня…

Входят Любовь Андреевна и Гаев.

Гаев (напевает). «Эх, жить будем, гулять будем, а смерть придет – помирать будем!..»
Любовь Андреевна (напевает лезгинку; Фирсу). Здравствуй, мой старичок! Как чувствуешь себя?
Фирс. Здоровье моё поправляется, входит пудами, а не злотниками.
Гаев (тяжело вздохнув). Уф! У меня немного голова кружится. (Садится.) Устал. (Вынимает из кармана коробку с мармеладом, жует.) Жизнь нужно смаковать, чтобы барская струна звенела.
Любовь Андреевна (садится). Я всю эту неделю утомляюсь жутко, всё хочется лежать и не двигаться. (Пауза.) Мне в розовой комнате плохо спится.
Епиходов. Хотите, я освобожу для вас детскую?
Любовь Андреевна. А где будете жить вы?
Епиходов. Да хоть в бане. А наступит тепло – перейду жить в сад. Шалаш, свежий воздух… (Пауза.) Любовь Андреевна, дорогая, я хотел бы поговорить о деле.
Гаев (зевая). Кого?
Епиходов. Я должен исполнить волю покойного и перевести имение на ваше имя. Вам нужно лишь соблюсти формальность и войти во владение. Для этого нам нужно съездить к нотариусу…
Любовь Андреевна (с укором). Не сегодня же, Семён.
Епиходов. Но когда? Я уже третий месяц напоминаю вам об этом.
Любовь Андреевна. Вы будто сердитесь?
Епиходов. Совсем нет.
Любовь Андреевна. Сядьте возле меня. (Епиходов садится.) Скажите, а это правда, что Ермолай Алексеич сказал: «Я её должник до Страшного суда!»?
Епиходов. Так и сказал. Ещё он сказал: «Верни Любови Андреевне сад. Я люблю её больше, чем родную. Береги её. Живите мирно.» – слово в слово.
Любовь Андреевна (закуривает). Вы курите?
Епиходов. Нет.
Любовь Андреевна. Когда начнёте, я научу вас делать «собачью ножку».
Гаев (со вздохом). У меня страшно лезут волосы, так лезут, что, гляди, чего дорбого, через неделю буду лысым дедом… Постарел, заработался, испошлился, притупились все чувства. Каша у меня в душе и в голове.
Любовь Андреевна (нервно гасит папиросу). Надо меньше пить, Лёня! И вообще, что это у тебя за дурацкая привычка – сначала закусывать, а уж затем пить?
Гаев (немного сконфуженый). Сестра, прости, Христа ради, сам не рад. Да, я дурандас! (Смеется.) Уж больно икра была вкусная… и блины. Прелесть. (Смеется.)
Любовь Андреевна. Я тоже хороша. Ни с того, ни с сего стала вдруг рассказывать официанту о Париже. (Пауза.) Скажи, зачем вы меня засадили играть «в тётки»? Я в картах смыслю, как свинья в апельсинах, и надо мной трунили. Вообще надо мной трунят. (Пауза.) Может быть, я очень легкомысленная, фривольная?
Епиходов. Позволю себе так выразиться, вам не стоит беспокоиться о фривольности, Любовь Андреевна. И даже иногда прекрасно быть фривольным. Даже в фривольности, легкомысленности есть своя красота и великолепие. Я принимаю жизнь во всех её оттенках, во всех красках, во всей её радуге: от фривольности до искренности.
Любовь Андреевна. Семён, я всегда знала, что вы добрый, благородный, умный человек. До того вы всё хорошо и до тонкости понимаете и чувствуете, точно вот насквозь видите. Вы молоды, как лето в июне. Ваша жизнь впереди. Вам нужно жениться на умной, достойной девушке, которая была бы хорошей хозяйкой, помощницей. (Пауза.) Моя Аня очаровательная, умная и порядочная девушка… И если бы между вами возникла взаимность… я охотно бы отдала за вас Аню, клянусь вам. Словно где-то музыка. (Прислушивается.)

За окнами слышится милозвучная песня:

«Куплю тоби хатку та щэ й синожатку,
И ставок, и млынок, и вышнэвэнькый садок.»

Где это поют?
Гаев. В саду, должно быть.
Любовь Андреевна. Какие звонкие, сердечные голоса!
Гаев. Я вдруг подумал, Люба, зачем нам столько земли? Оставить себе участок вдоль реки, часть сада, – остальное продать, а деньги положить в банк под проценты.
Любовь Андреевна (резко). Лёня, твоё дело – молчать, думать, но молчать! (Со вздохом.) Laide comme une chenille!* (*французская плосовица: «Скверен, как гусеница».)
Гаев Полно, полно, Люба. (Поглядев на часы.) Сейчас приму касторки, умоюсь холодной водой – и буду как огурчик. Дашь мне, Фирс, переодеться?
Фирс (укоризненно). Леодин Андреич, Бога вы не боитесь! Шли бы лучше спать.
Гаев. Надоел ты, брат. Вот возьму и выкуплю у пристава Петруху Косого обратно, а тебя в желтый дом свезу. (Уходит к себе через залу, напевает.) «Голова ты моя удалая, долго ль буду тебя я носить…»
Фирс (идёт за ним). И что мне с вами делать!

Из передней доносится грохот, будто кто-то упал.

Любовь Андреевна (испуганно). Что там такое?

Вбегает Дуняша.

Дуняша (смеясь). Леонид Андреич зацепились ногой за половицу и упали! Ужасно смешно. (Убегает.)
Любовь Андреевна. Какой чудак этот Лёня… (Садится.) Дайте воды.

Епиходов дает ей напиться, садится рядом.

• « СОН В САЛАТЕ ОЛИВЬЕ
• » ПРЕСЛЕДОВАНИЕ И УБИЙСТВО ЖАН-ПОЛЯ