ПЕТР. Ты это видел?
МУХА. Она упала.
АННА. Это перелом!
ПЕТР. Какой перелом?
АННА. Перелом в действии. (Молчит.) Не выношу людей, которые ходят на балет и не понимают его. Каждое движение что-то означает. (Молчит.) Я раньше с одним танцовщиком встречалась. (Молчит.) Он научил меня языку тела.
Пауза.
ПЕТР. Можно станцевать болезнь Альцгеймера?
АННА. В танце можно выразить все.
ПЕТР. О чем она сейчас говорит?
АННА. Она несчастна. (Молчит.) Ее парень бросил. (Молчит.) Он был алкоголик. (Молчит.) Но она все равно его любила.
ПЕТР. Как это – алкоголик?
МУХА. Брось.
ПЕТР. Я просто спрашиваю.
МУХА. Ты учился балету? Не учился.
АННА. Сейчас она говорит, что у нее сердце кровью обливается.
ПЕТР. А как сердце показать?
АННА (жест). Вот так…
ПЕТР. А она так сделала…
Они спорят о движениях балерины. Мужчина из публики не выдерживает.
МУЖЧИНА. Отправляйтесь болтать в другое место.
ПЕТР. Пардон.
Пауза.
АННА (Мужчине). Я ему просто объясняю. Он не разбирается в балете. Вы, конечно, разбираетесь в балете. У вас ведь и место хорошее. (Лезет к Мужчине на его место. Почти падает на него.) Вы знаток. Не псих какой-нибудь. Вы тоже пользуетесь всякими приспособлениями?
МУЖЧИНА. Какими приспособлениями?
ПЕТР. Что она там несет?
МУХА. Заметь, как быстро она погасила конфликт.
ПЕТР. Она этому мужику навязывается.
МУХА. Не надо быть таким пуританином.
ПЕТР. Она ему о тебе рассказывает.
АННА (показывает на Муху). Он это с пылесосом делает. Я у него убираю, но до пылесоса он мне запрещает дотрагиваться, потому что он с ним это делает.
МУЖЧИНА. Мне жаль.
АННА. А мне наплевать. Только зачем иметь пылесос и не пользоваться им. Вы когда-нибудь пробовали делать это с пылесосом?
МУЖЧИНА. Нет.
АННА. Ясное дело. Вы порядочный человек, не псих какой-нибудь. Если хотите, я могу у вас убирать.
МУЖЧИНА. Спасибо за предложение.
АННА. Не хочу вас принуждать…
Мужчина встает и убегает. Анна, а потом и Муха идут за ним.
Петр остается один…
Он начинает повторять движения балерины и в конце концов падает на пол. Зажигается свет. Балет окончился.
Анна и Муха смотрят на Петра, лежащего на полу.
Петр поднимается и с извинениями уходит.
АННА. Слушай, твой приятель балет изучает?
МУХА. Да нет.
АННА. Он мне каким-то странным показался.
МУХА. Ему сейчас нелегко. У него уже давно женщины не было. Были времена, когда и я был в похожем состоянии… Я тут закрывался и экспериментировал с пылесосом, но все позади… Благодаря тебе.
АННА. Движения могут выразить массу вещей.
МУХА. Ясное дело.
АННА. Ты знаешь, какой балет самый старый?
МУХА. Нет. Пойдем в постель.
АННА. Это индейский танец. Его танцевали индейцы, которых бросила жена. Тогда это, собственно, означало, что эта женщина умерла. Его нашли на рисунках в пещерах.
МУХА. Мы туда когда-нибудь съездим.
АННА. Он называется «танец покинутого индейца». Это всего несколько движений… (Начинает показывать, как танцевать этот танец.) Это «па» означает сердце. Это кровь. Если их соединить, то получается, что у тебя сердце обливается кровью.
МУХА. Ясно. Сними рубашку. (Начинает раздеваться сам.)
АННА. Погоди. Это смерть… Делай то же самое.
Анна заставляет Муху повторять движения. Муха все делает судорожно.
Это глаза. Это глаза, подернутые печалью.
МУХА. Аничка.
АННА. Сущность этого танца заключалась в сохранении собственного достоинства в минуту великого отчаяния.
Муха танцует вместе с ней. У него получается.
Видишь. У тебя получается.
МУХА (останавливается). Зачем ты меня этому учишь?
АННА. Потому что… завтра я не приду.
МУХА. У тебя дела?
АННА. Понимаешь, я больше не буду сюда ходить.
МУХА. Погоди… как это ходить? А наше будущее? А наши отношения?
АННА. Какие отношения?
МУХА. Я люблю тебя.
АННА. Ты просто спишь со мной и платишь мне за это.
МУХА. Я тебе не за это плачу!
АННА. Нет?
МУХА. Я тебе оплачиваю компенсацию убытков.
АННА. Что это такое?
МУХА. Это чтобы ты не ходила убирать.
АННА. Ага. (Задумывается.) Я думала, что ты мне платишь за то, что спишь со мной.
МУХА. Боже мой, Аничка! Не делай этого… Наша встреча – чудо.
АННА. Ты так думаешь?
МУХА. Ясное дело. Я дал объявление об уборщице, а пришла ты. Ты ангел, ты посланница господа…
АННА (явно все это не очень-то понимает). Может быть, я тебе когда-нибудь позвоню.
МУХА. Ясное дело. Звони в любое время. Аничка.
Анна целует Муху в лоб и уходит. Звучит агрессивная музыка.
Муха начинает танцевать танец покинутого индейца.
Но постепенно его танец переходит в любовный танец с фарфоровым умывальником. Он приближается к умывальнику, как к жертве…
Уносит его за угол, там происходит что-то страшное.
МУХА (за сценой). А-а-а-а-а-а.
Муха, шатаясь, идет по сцене. Он держится за живот, у него там большое кровавое пятно. Муха стонет. Тащится к телефону. Набирает номер.
В другой части сцены появляется силуэт Петра, наблюдающего за соседями.
МУХА. Петр… Я умираю, приезжай.
ПЕТР. Что случилось?
МУХА. Аничка от меня ушла.
ПЕТР. Ну, слава Богу. Она была жуткой.
МУХА. Не говори так о ней!
ПЕТР. Я тут с соседями общаюсь.
МУХА. С какими соседями?
ПЕТР. Позвони в другой раз.
МУХА. Я не могу позвонить в другой раз. Я истекаю кровью.
ПЕТР. Пока ты на самом деле не истечешь кровью, ничего страшного не случится.
МУХА. Я правда кровью истекаю, это никакой не образ.
ПЕТР. Говори конкретно.
МУХА. Я конкретно говорю. Умираю. Приезжай, я тебе кое-что сказать хочу. (Кладет трубку.)
Петр влетает в квартиру Мухи. Видит, что случилось.
ПЕТР. Она тебя убить пыталась?
МУХА. Нет, с чего ты взял?
ПЕТР. А что здесь все в крови?
МУХА. Я танцевал танец покинутого индейца.
ПЕТР. И что?
МУХА. Умывальник оторвался…
ПЕТР. Вот видишь! (За сценой рассматривает осколки умывальника. Говорит за сценой.) Кто-то тут подпилил.
МУХА. Наверное, Аничка. Она не могла примириться с моими экспериментами. Думаю, она ревновала к этому умывальнику.
ПЕТР. У тебя бинты какие-нибудь есть?
МУХА. Брось бинты. Я умираю. Иди сюда!
Петр отправляется на поиски бинтов.
Когда тебя такая женщина бросает, это как будто тебя бросил ангел.
ПЕТР (за сценой). Она была кошмарная.
МУХА. Дело не в том, что тебя женщина бросает, а в том, что тебе таким образом хочет сказать Бог. Это знак. Бог ясно выражается. Он дал тебе шанс, а ты все испортил. Тебе конец.
ПЕТР (за сценой). Да ведь она дура.
МУХА. «Я к тебе послал моего ангела, самого лучшего из всех. Но ты все испортил, и на этом все кончается. Больше шансов у тебя не будет». В женщинах это хуже всего. С их помощью с нами говорит Бог. Это часть языка Божьего.
Возвращается Петр.
Он несет осколок и рулон туалетной бумаги.
ПЕТР. Я нашел туалетную бумагу.
МУХА. Когда тебя бросает женщина, это означает, что ты потерял расположение Бога. Я неверующий, но мне все равно трудно. Даже для сильного мужика это удар, а уж для такого хлюпика, как я…
Петр начинает отматывать туалетную бумагу, чтобы остановить у Мухи кровотечение, но потом замечает, что на бумаге что-то написано.
ПЕТР. Слушай, здесь список какой-то… Какие-то имена, вещи… И какой длинный. Не стихи ли это?
МУХА. Покажи…
ПЕТР. Это прямо как стихи.
МУХА. Нет… Мне как-то было скучно в туалете. Я начал писать список предметов, которыми в меня бабы бросались.
Копаются в длинной полосе бумаги.
ПЕТР. Ну и длинный же список.
МУХА. А ты чего ждал?
ПЕТР. Но кое-чего тут не хватает…
МУХА. Чего?
ПЕТР. В тебя никогда не бросались отверткой?
МУХА. Сворачивай.
ПЕТР. Ну да… Разводной ключ, отвертка… Лучше я не буду дальше читать. Могло бы получиться неплохое стихотворение. У тебя нет ничего, чем тебя можно перевязать.
МУХА. Дай мне умереть спокойно.
Петр начинает перетаскивать его к двери.
Что ты со мной хочешь делать?
ПЕТР. Отвезу в больницу.
МУХА. В таком состоянии я в больницу не могу.
ПЕТР. А в каком состоянии ты хочешь в больницу? Ты потерял много крови.
МУХА. Надо мной смеяться будут.
ПЕТР. Это не важно. (Тащит Муху.)
МУХА. Будет ужасно стыдно. Представляю себе заголовки. «Вчера во второй половине дня у Яна М. выскользнуло из рук приспособление для мастурбации…», «Судьбоносный онанизм…», «Самоудовлетворение стало рукой судьбы для тридцатидвухлетнего Яна М. из Праги…».
ПЕТР. Мы скажем, что ты влетел в стеклянную дверь.
МУХА. Так никто в двери не влетает. Тогда бы я и в других местах порезался. Я видел одного парня, которого выбросили через стеклянную дверь в баре. У него живот был весь изрезан, и руки тоже.
ПЕТР. Что же ты хочешь этим сказать?
МУХА. Если собираешься везти меня в больницу, порежь мне руки.
ПЕТР. Ты идиот, я не позволю втянуть себя в твои дурацкие извращения.
МУХА. Я вытерплю. Давай! Руки, руки порезать надо. Режь, пока я не истек кровью.
Петр готовится, однако потом ему все это начинает казаться странным.
Он стоит над Мухой с осколками умывальника в руке.
ПЕТР. Я не смогу. Я этого никогда не делал. Я не могу просто так начать тебя резать.
МУХА. А ты нежно это сделай. Нежно мне порежь руку.
Петр подносит осколок к руке Мухи, готовится сделать осторожное движение, но в этот момент входит Яна.
ЯНА. А-а-а-а-а.
Петр дергается и разрезает Мухе всю руку.
МУХА. А-а-а-а-а. Черт подери, ты мне всю руку раскромсал!
ЯНА. В чем дело? Боже мой, вы снова проводили свои дурацкие опыты?
ПЕТР. Он об умывальник порезался.
ЯНА. Мушка, что с тобой?
МУХА. Не называй меня Мушкой.
ЯНА. Где ты порезался?
МУХА. В основном, здесь, руку.
ЯНА. А почему у тебя из живота кровь идет? Вы вызвали скорую?
ПЕТР. Нет. Он боится, что в больнице ему будет стыдно.
ЯНА. Странно, что именно ты этого боишься.
МУХА. Не хочу, чтобы обо мне говорили, что я умер, как придурок.
ЯНА (наклоняется к Мухе, потом говорит Петру). Быстрее вызывай лифт.
Петр вызывает лифт.
Они втаскивают Муху в лифт, который начинает вместе с ними спускаться.
МУХА. Скажи мне, от чего я умру.
ПЕТР. Бабы тебя убили. Как и массу других мужиков.
ЯНА. Ради Бога! Тебя когда-нибудь пыталась убить женщина?
ПЕТР. Одна – да.

• « МОТЫЛЬКИ И СТРЕКОЗЫ
• » ТОРЧ