КЕН ЛЮДВИГ

(ОДОЛЖИТЕ ТЕНОРА)

Перевод с английского Валентина Хитрово-Шмырова

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
МАКС, помощник Сондерса
МЕГГИ, его подружка
СОНДЕРС, отец Мегги, Генеральный менеджер Кливлендской оперной компании
ТИТО МЕРЕЛЛИ, знаменитый тенор, известный среди своих поклонников как «IL Stupendo» («Неподражаемый»)
МАРИЯ, жена Тито
ПОСЫЛЬНЫЙ
ДИАНА, певица
ДЖУЛИЯ, Председатель Оперной Гильдии

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
КАРТИНА ПЕРВАЯ.
(Шикарный номер в первоклассной, со старой репутацией гостинице в Кливленде, штат Огайо. Сентябрь тысяча девятьсот тридцать четвертого года. Субботний день, первая половина.
Перед нами две комнаты: справа гостиная, слева спальня. Комнаты соединены дверью, которая открывается в спальню. В каждой комнате в глубине сцены находятся двери, ведущие в коридор. В гостиной, в глубине сцены, широкое окно – оно выходит на находящуюся внизу несколькими этажами ниже улицу. Слева от окна дверь в небольшую кухню. В спальне находятся еще две двери, примыкающие к правой стороне: одна (в глубине сцены) ведет в стенной шкаф, другая (на авансцене) в ванную комнату. Всего дверей шесть. Высокие потолки в обеих комнатах отделаны лепниной в стиле, принятом в начале века. Вид у номера шикарный: дорогая мебель, красочные эстампы, в позолоченных рамах зеркала. Сама мебель представляет собой как минимум диван, стул и кофейный столик в гостиной, кровать и бюро в спальне. В гостиной на кофейном столике букет цветов, коробка конфет, ваза с искусственными фруктами и радиоприемник.
Когда сцена освещается, мы слышим музыку: звучит запись арии «La donna e mobile» из оперы Верди «Риголетто» в великолепном исполнении. Пластинка довольно заезженная. Двери из гостиной в коридор приоткрыта, дверь между комнатами распахнута настежь.
Макс, мужчина тридцати с небольшим лет, находится в спальне. Вид у него весьма помятый. Он расхаживает по комнате, смотрит на часы, поправляет эстамп, вздыхает и явно нервничает.
Мегги, девушка лет двадцати пяти, очень симпатичная, находится в гостиной. Она удобно расположилась на диване. Откинув голову назад, с наслаждением слушает музыку. Макс явно нервничает. Мегги совершенно спокойна. Музыка раздается из стоящего в гостиной радиоприемника.)
МАКС (очень громко). Мегги –
МЕГГИ. Ш-ш-ш!
МАКС (входя в гостиную). Убери звук, ну? А то нас выкинут отсюда –
МЕГГИ. Еще минуточку!
(Макс вздыхает, снова смотрит на часы. Ария заканчивается, и Мегги стонет от удовольствия.)
ГОЛОС ДИКТОРА (бархатным тоном). «Великолепный голос Тито Мерелли прозвучал в ознаменование его выступления сегодня вечером в Кливлендском оперном театре –
(Макс выключает радио.)
МЕГГИ. О, господи. Потрясающий голос. Когда он берет последнюю ноту, у меня просто… мурашки по коже бегают. Ты понимаешь, о чем я? Я просто улетаю.
МАКС. Да я пою не хуже.
МЕГГИ. Да ладно тебе…
МАКС. Не хуже! Что значит «да ладно тебе»? Ты же знаешь, как я пою.
МЕГГИ. У тебя очень приятный голос.
МАКС. Приятный? Только и всего? Да мой педагог как меня слышит, слезу роняет –
МЕГГИ. Макс –
МАКС. Он просто балдеет. Его плач переходит в рыдания. И так каждую неделю.
МЕГГИ. Но до Тито Мерелли тебе далеко.
МАКС. Это, по-твоему, ясно? Это дело вкуса –
МЕГГИ. Вот и нет. Ты сам себя обманываешь. А зря. Он ведь звезда. Он гастролирует по всему миру. О нем журнал «Лайф» пишет.
МАКС. Ну, раз такое дело –
МЕГГИ. Знаешь, сколько он пластинок записал?
МАКС. Ну ладно, ладно. Он… он всемирная звезда.
МЕГГИ. А ты всего лишь местная, кливлендская.
МАКС. Но это временно.
МЕГГИ. Целых тридцать лет?
МАКС. Ну и что? Если он такой весь из себя, такой великий, так где же он? А?
МЕГГИ. Скоро появится.
МАКС. Он на три часа опаздывает!
МЕГГИ. Успокойся, ради бога.
МАКС. Даже не позвонил.
МЕГГИ. Он гений. У гениев все не как у простых людей. Возьми, к примеру, Эйнштейна. Он даже не помнит, когда его день рождения.
МАКС. И что ты хочешь этим сказать? Что он время не замечает?.. И не может сказать «который час»? Эй, Тито, который час? «Не знаю, мамочка. Я ра-аботаю над своим Пуччини». – «Тито, любимый ты мой, большая стрелка на двенадцати, а маленькая на единице» -
МЕГГИ. Можешь не продолжать. Лично я ни капельки не волнуюсь. Понял?
МАКС. Еще бы. Тебе то что. Это же не твоя работа.
МЕГГИ. Папочка никогда тебя не уволит, это я тебе точно говорю. Иначе ему не на ком будет зло срывать. А ты такой безответный, еще плюс.
МАКС. Здорово. Просто замечательно. Доставай меня дальше, все равно твой «неподражаемый» еще не появился.
МЕГГИ. Я тебя достаю?
МАКС. Тебе здесь находиться вообще не положено.
МЕГГИ. Фу! Где хочу, там и нахожусь.
МАКС. Я получил указания.
МЕГГИ. От папы?
МАКС. Да. И что дальше? Он мой босс. Что ты хочешь от меня, в конце концов?
МЕГГИ. Он крутит тобой как хочет. Мне это ужасно не нравится.
МАКС. А иначе он не может. Он на мне пары выпускает.
(Мегги оглядывает себя в зеркале.)
МЕГГИ. Как я выгляжу, хорошо все?
МАКС. Хм. Нет. Ты выглядишь ужасно.
МЕГГИ. Что с тобой? Не с той ноги встал?
МАКС. Со мной? Лучше скажи, что с тобой. Все крутишься и крутишься перед зеркалом. Ты из-за этого Мерелли голову потеряла.
МЕГГИ. А, перестань. Да, я хочу с ним увидеться. Ну и что в этом особенного? Хочу автограф у него взять.
МАКС. Автограф. Понятно. Пятиминутное общение, и он – он готов.
МЕГГИ. Совсем не смешно.
МАКС. Ты же с ним даже ни разу не виделась.
МЕГГИ. Еще как виделась! (Отводит взгляд.)
МАКС (после короткой паузы). Виделась?
МЕГГИ. Один раз. В прошлом году.
МАКС. Ты мне об этом ни слова не сказала.
МЕГГИ. А сказать-то особенно нечего. Когда мы с папой были в Италии, мы пошли в «Ла Скала» на «Аиду». После спектакля мы прошли за кулисы… и увидели его там собственной персоной. На нем была только набедренная повязка, и все тело у него было потное-препотное. Ну, в общем, когда он заметил нас, он к нам подошел. И знаешь, что он сделал? Он поцеловал мои ладони.
МАКС. А может лодыжки?
МЕГГИ. Ладони рук! У них так принято в Италии. А потом он поболтал немного с папой.
МАКС. Вот как? И это все?
МЕГГИ. Да.
МАКС. Ясно.
МЕГГИ. Более или менее.
МАКС (после короткой паузы). Что произошло дальше?
МЕГГИ. Ничего особенного.
МАКС. А именно?
МЕГГИ. Так. Пустяк.
МАКС. Что именно?
МЕГГИ. Ничего, абсолютно… Ох! – (неохотно, со смущенным видом)… Я упала в обморок.
МАКС. Упала в обморок?
МЕГГИ. Из-за духоты, наверное, и перевозбуждения. Помню, мои последние мысли были: «Боже, ну и жарища!» Потом… они болтали, и он как-то странно посмотрел на меня, как будто что-то предчувствовал, и потом я… отключилась.
МАКС. Вот это да. Представляю себе эту картину.
МЕГГИ. И зачем только рассказала.
МАКС. Ничего, ничего. Правильно сделала.
МЕГГИ. Ладно, выкинь все это из головы… А то чувствую себя полной идиоткой.
МАКС. А как себя должен чувствовать я? У? Моя невеста знакомится с этим – этим насквозь потным итальянцем и грохается об пол.
МЕГГИ. Это из-за жары! И потом я тебе не невеста.
МАКС (оторопев; после короткой паузы). Да ты что?.. Разве я не сделал тебе предложение? А? Забыла? Забыла, как даже отключилась на секунду, когда я предложил руку и сердце?
МЕГГИ. Я все слышала и сказала «нет».
МАКС. Ты сказала, что подумаешь.
МЕГГИ. Я подумала и говорю «нет».
МАКС. Не торопись с ответом. Дело слишком серьезное.
МЕГГИ. Не готова я еще. Хочется, чтобы сначала было что-то такое особенное. Что-то романтическое. Что-то неожиданное.
МАКС. Разве я против романтики?.. Ты что, забыла… Как мы ночью катались на лодке, а? Лунный свет, мерцание звезд. И ни души вокруг.
МЕГГИ. Только ты весла утопил.
МАКС. Так в этом была вся прелесть. Это же было здорово.
МЕГГИ. Да, хорошо было.
МАКС. А наши походы в зоопарк? Все эти мартышки, как они прыгают, резвятся, трахаются и все такое…
МЕГГИ. Да я не об этом… не вскружил ты мне голову, понимаешь?
МАКС. Не вскружил?
МЕГГИ. Не вскружил.
МАКС. Да я уже целых три года умоляю тебя: давай любить друг друга без оглядки. В загул так в загул, в конце концов!
МЕГГИ. Да я не об этом. Я хочу, я хочу… расширить круг общения.
МАКС. А, понятно. Хочешь взять пример с Дианы.
МЕГГИ. Дианы?
МАКС. Она роль Дездемоны исполняет. У нее сопрано. Выдающийся… (указывает на грудь)… выдающийся талант.
МЕГГИ. А, вот ты о ком.
МАКС. Морочит голову всей труппе. У всех мужчин голова кругом идет. Видела бы ты этого парня, который роль Яго исполняет. Яго – воплощение зла. Так он еле ходит.
МЕГГИ. Макс –
МАКС. Хромым стал –
МЕГГИ. Послушай, Макс. Скажи мне, только честно: когда ты меня целуешь… ты ничего необычного не слышишь?
МАКС. Что, например?
МЕГГИ. Ну, вроде… звона колокольчиков.
МАКС. Тебе этого хочется?
МЕГГИ. Глупости говорю, да?
МАКС. Ага. Чистой воды.
МЕГГИ. Ладно, не будем об этом.
МАКС. Мегги –
МЕГГИ. Я же сказала: не будем!
(Отходит от него. Макс понимает, что сглупил. Мегги не обращает на него никакого внимания. Макс устремляет на нее исполненный тоски взгляд и в этот момент начинает звучать в скрипичном исполнении интродукция к арии тенора «Celeste Aida». Мегги на это не реагирует, так как музыка звучит только в душе Макса. Он начинает петь.)
МАКС (поет). Celeste Aida, forma divina,
МЕГГИ (громко). Макс!
МАКС (поет). Mistico raggio di luce e fior,
МЕГГИ. Прекрати!
Тот продолжает петь в сопровождении всего оркестра. Поет он великолепно. У него богатый оттенками тенор, не такого класса, как у Мерелли, но все же впечатляющий.
МАКС (поет).
Del mio pensiero tu sei regina
Tu di mia vita sei lo splendor.
Il tuo bel cielo vorrei ritarti;
Le dolce brezze del patrio suol;
Un regal serto sul crin posarti,
Ergerti un trono vicino al sol!
(Заканчивает пение. Из коридора появляется Сондерс.)
СОНДЕРС (входя в номер). Bravo! Bravissimo!,,
(Сондерс, мужчина лет пятидесяти пяти и довольно приятного вида, но когда он вне себя, становится неузнаваем. Видит Макса, понимает свою ошибку и перестает хлопать.)
МАКС. Э-ээ, спасибо.
СОНДЕРС. О, господи.
МАКС. Прошу прощения.
СОНДЕРС. Чтоб этого больше не повторилось, болван!
МАКС. По-моему, по-моему, вы меня приняли за самого…

• « Аэродром подскока
• » No Smoking