наполняет болью извилины мозга,
а омраченная болью душа
влияет на печень и почки.
Вот — примерная схема,
которую нам преподнес
под видом научного открытия
этот профан,
недостойный даже нашей насмешки.

Петух и Соловей иронически хохочут. На авансцену выхо­дит
фигура с пальмовой ветвью.

Г л а ш а т а й

Приглашаем на сцену другого гения!
(Указывает посохом.)
Господни Лавуазье! Вы, без сомнения,
знаете, что Марат исследовал свойства огня и света.
Что вы можете нам сообщить про это?..

Л а в у а з ь е
(монотонно)

Академия в свое время
рассматривала труды господина Марата
о физических свойствах огня,
света и электричества.
Названный выше Марат
вознамерился пересмотреть
все теории,
существовавшие в этой отрасли
прежде.
Так, по его утверждению,
огонь является.
не одной из четырех стихий,
а жидкой, текучей массой флюидов,
которые воспламеняются
от соприкосновения с воздухом.
Свет, утверждает Марат,
не является светом
в обычном понимании слова,
а только вибрацией
световых лучей,
так же как и тепло,
которое образуется
в результате все тех же вибраций
соприкосновения света
с человеческим телом,
от чего возникает движенье молекул.
Подводя итоги,
можно сказать,
что сей
новоявленный творец бытия
объявляет
несостоятельной
всю мировую науку,
кладя в основу существованья природы
тренье магнитных частиц,
вызывающих электрический ток.
Не удивительно,
что, овладев подобной премудростью,
он сидит в ванне,
изнемогает от зуда,
будучи просто не в силах
что-либо предпринять
против обычной чесотки.

Медведь и Козел иронически смеются. Отец и мать разражаются хохотом. Участники пантомимы становятся в позу судей, произносящих приговор.

В о л ь т е р
(под музыку)

И когда он понял,
что все его изыскания и научные опыты
полетели к чертям…

С в я щ е н н и к

Дилетант тотчас же учуял,
что можно выбиться в люди,
примкнув к революции.

У ч и т е л ь

И он об-об-ра-ра-тился к че-черни,
по-пошел к угнетенным.

Н у в о р и ш

И назвал себя «Другом Народа».

С в я щ е н н и к

Но думал он не о народе.

Л а в у а з ь е

А лишь о самом себе,
о собственной угнетенности!

Раскачиваясь и вновь разразившись хохотом, отец и мать
удаляются, ведя за собой телегу с участниками пантомимы.
Жак Ру спешит на защиту.

Ж а к Р у

Горе подвижнику!
Горе тому, кто отважится
выступить против рутины,
раздвинуть привычные рамки,
пробиться сквозь стену косности!
Освистан и высмеян тот,
кто дерзнул
сорвать с себя шоры невежества!..
О, Друг Народа Марат!
Всю жизнь ты стремился к ясности
и потому постигал
тайны огня и света!

В глубине сцены возникает беспокойство.

Ты мечтал разбудить
спящие силы природы,
встряхнуть их, растормошить,
и потому тебя влекло
к исследованию свойств электричества!
Ты, наконец, хотел
познать человека,
его назначение в жизни
и неустанно мучился жгучим вопросом:
где она расположена,
эта душа.

Пациенты, образуя группу, выступают вперед.

Этот сгусток
пустых идеалов
и взбаламученной нравственности?
Вот почему ты решил
поселить ее
в самом мозгу человека,
чтобы душа перестала
быть отвлеченным понятием,
сделавшись чем-то реальным,
чем-то практически действенным,
мыслящим,
способным
влиять на события,
подчинять себе жизнь!
И к революции ты пришел оттого,
что понял,
что дальше так длиться не может,
что нужны перемены,
решительный пересмотр
всех устаревших порядков,
полнейшая ломка
отживших установлений
и что без этой ломки
бесплодны любые усилия
усовершенствовать мир!..

Кульмье вскакивает. Сестры и санитары подбегают к Жаку Ру и оттаскивают его в глубину сцепы. Де Сад встает со своего стула и с усмешкой наблюдает за происходящим. Корде по-прежнему дремлет на лежаке. Дюпре сидит перед ней на полу.

Х о р
(в сопровождении музыки и молитвенных
причитаний сестер)

Марат! Революцию нашу изгадили!
Марат! Мы с врагами пока что не сладили!
Марат! Мы, как прежде, живем в угнетении!
К чертовой матери долготерпение!

Г л а ш а т а й
(размахивая трещоткой)

Сквозь сумятицу времени мало-помалу
мы приближаемся с вами к финалу
той злосчастной эпохи, что нынче на деле
мы, слава господу, преодолели
и, устранивши противоречия,
достигли единства, добросердечия,
всеобщей любви и всеобщей гармонии,
поставив крест на былом беззаконии.
О значении этого величайшего факта
стоит подумать во время антракта.
Сейчас мы вас просим пройти в буфет,
чтоб отведать пива, кофе, конфет,
а затем, после отдыха небольшого,
вы Марата и ванне увидите слова.
(Указывает на Марата.)

Занавес.
АКТ ВТОРОЙ

За сценой — удары больничного колокола.

27. Национальное собрание

На сцене — декорации первого акта, с некоторыми измене­ниями. Справа — вокруг стула де Сада и трибуны Кульмье — сидят п а ц и е н т ы, которые изображает жирондистов в Национальном собрании. Д ю п р е сидит между двумя п а ц и е н т к а м и в одеждах кокоток. Слева, вокруг ванны Ма­рата, находятся п а ц и е н т ы, которые изображают якобинцев и зрителей народа.

Х о р, разбившись на группы, воспроизводит продолжитель­ный, почти беспрерывный гул возмущения: длинный, мо­нотонный свист; приглушенный топот ног.

М а р а т стоит в ванне и глядит вперед, прямо перед собой.

Г л а ш а т а й

Прежде чем мертвым в могилу лечь,
Марат в уме произносит речь
и излагает свои теории
воображаемой аудитории.
(Посохом дает знак оркестру.)

Туш. Участники сцены, изображающие депутатов, свистит, топают и шаркают ногами.

Г о л о с а
(заученно)

Долой Марата!
Пусть говорит!
Прочь с трибуны!
Нельзя запрещать высказываться!
Да здравствует Робеспьер!
Слава Дантону!

М а р а т
(Говорит, глядя вперед. В течение всей своей
речи он обращается не к тем, кто присутствует
на сцене, так что становится ясно, что эту речь
он произносит лишь в своем воображении.)

Сограждане,
депутаты Национального собрания!
Отечество в опасности.
Армии всей Европы,
предводительствуемые мародерами,
вторглись в наши границы,
чтоб задушить свободу и Францию.
Мысленно они уже делят добычу.
А мы…
Что делаем мы?

Слева – шарканье ног.

Наш военный министр,
чья верность долгу и честность
не вызывали у нас
ни малейших сомнений,
оказавшись вором и спекулянтом,
продает за границу хлеб,
предназначенный для нашей армии,
снабжая войска интервентов.

Продолжительный свист. Крики: «Ложь! Прочь с трибуны!»

Наш главнокомандующий —
генерал Дюмурье…

Ж е н а К у л ь м ь е

Браво! Браво! Да здравствует!..

М а р а т

Генерал Дюмурье,
которого я считал предателем,
а вы объявляли героем,
переметнулся к противнику.

Крики: «Браво! Долой! Клевета!»

Большинство наших генералов
сочувствует эмигрантам
и только и ждет того дня,
когда можно будет вступить
в откровенную сделку
с врагами отечества.

Крики: «На гильотину! Лжец! Подстрекатель! Да здравст­вует Друг Народа!»

Хваленый наш финансист
господин Камбон
нажился на выпуске
фальшивых бумаг,
так что страна оказалась
на грани инфляции.

Свист и топот.

С о л о в е й

Да здравствует свободное
предпринимательство!

М а р а т

Мне также известно,
что наш достославный банкир
господин Перго,
вступив с англичанами в заговор,
возглавил шпионский центр,
расположенный
в одном из подвалов
его банкирской конторы.

К у л ь м ь е
(вскакивает с места и решительно прерывает
Марата)

Это — бесстыжая клевета
на достойнейшего человека,
кавалера Почетного легиона,
которого Наполеон
назначил
директором Национального банка!

Возгласы: «Марат, прекрати, заткнуть ему глотку! Марат, говори! Не бойся! Браво, Марат!»

М а р а т
(отвечая на крики)

Народ больше не в силах
покупать себе хлеб
у господ перекупщиков
по чудовищным ценам.
Наши солдаты ходят в лохмотьях.
Контрреволюция
ввергла страну в пучину
новой гражданской войны.
А мы продолжаем бездействовать!
Церковные земли по-прежнему
не розданы бедным,
хотя я не переставал твердить
о необходимости распределения
монастырских земель,
поделенных на небольшие участки,
среди неимущих,
с тем чтобы, снабдив
будущих владельцев этих участков
земледельческими орудиями,
посевным материалом
и прожиточными средствами,
превратить их в полезных граждан,
привязанных к революции
и заинтересованных в ее поддержке.
Ничто не сдвинулось с места!
До сих пор не созданы общинные мастерские
в зданиях бывших церквей и помещичьих замков!
Тот, кто работает, гнет спину
на маклеров, биржевиков,
держателей акций…

Шиканье.

Дорогие сограждане!
Неужели мы с вами дрались за свободу
во имя тех, кто нас грабит?

Голоса: «Хватит! В тюрьму подстрекатели! Слушайте! Слу­шайте!»

Отечество наше в опасности.
Мы говорим о Франции.
Но чья это Франция?!
Мы говорим о свободе,
Но чья это свобода?!
Депутаты Национального собрания!
Вы никогда не вырветесь
из проклятого прошлого,
никогда не поймете
опасности перерождения…

Свистки, гул возмущения.

Почему в этом зале
так мало мест?
Почему бы тысячам,
десяткам и сотням тысяч французов
не знать, что здесь происходит,
и не слышать того,
что здесь говорится?!

Д ю п р е

Чего он хочет достичь своими речами?
Посмотрите, кто сидит на трибунах:
вязальщицы, прачки, консьержки,
лишенные работодателей,
карманные воры, бездельники,
фланирующие по бульварам,

Возмущение среди слушателей.

завсегдатаи
парижских кафе…

Голос: «А на какие шиши?»
…беглые каторжники,
сумасшедшие, выпущенные
из психиатрических клиник…

Общее столпотворение, свист.

Неужто вся эта публика
должна управлять страной?!

М а р а т

Лжецы!
Вы ненавидите Францию!
Вам ненавистен народ!

Крики возмущения, возгласы: «Браво, Марат! Он говорит правду!»

Народ для вас — только бесформенная,
грубая масса,
потому что вы никогда
не знали народа, не жили среди него
и, примкнув к революции,

• « АХ, ЭТОТ НЕТЛЕННЫЙ ВИШНЁВЫЙ САД!
• » КОЛДОВКА