ТАЕЧКА: А всё потому, что своих попугаев ты любишь больше!
ТОЛИК: Как же их не любить, Таечка? Они ж птицы. Птиц надо любить. Они приносят счастье. Иногда. В редкие минуты жизни, когда рядом нет людей.
ТАЕЧКА: Не знаю, что они там приносят, но эта ужасная воркотня по утрам, когда самый сладкий сон! И зачем ты целуешь их прямо в клюв?
ТОЛИК : А куда ж ещё? Это их рот!
ТАЕЧКА: Ну, не знаю. В клюве может быть зараза. Птичья болезнь. Она передается через слюну и через мясо.
ТОЛИК: Я их не ем!
ТАЕЧКА: …и через перья, и через клюв.
ТОЛИК: В человеке больше заразы, а он живет. Зачем-то. И целуется, между прочим. Тоже непонятно, зачем.
ТАЕЧКА: Что ты хочешь сказать, что?
ТОЛИК: Не заводись.
ТАЕЧКА: Нет, ты что-то хотел сказать? Что?
ТОЛИК: Успокойся, в тебе давно ничего нет.
ТАЕЧКА: Как ничего? Совсем ничего?
ТОЛЯН: Начинается. Мы говорили, кажется, о попугаях.
ТАЕЧКА: Ты устал от любви, да, да?
ТОЛИК: От любви не устают. От нее умирают. Жаль, что я не умер. Тогда бы не было этого «сегодня».
ТАЕЧКА: Ты всегда говоришь, что хотел умереть, а живешь и не умираешь. Назло мне, да?
ТОЛИК: Назло тебе я остаюсь жить, если хочешь. И всегда остаюсь жить назло тебе. И себе тоже.
ТАЕЧКА: Не смешно. Ну, ты будешь начинать или нет?
ТОЛИК: Я сегодня не в настрое!
ТАЕЧКА: (включает настольную лампу) Вот как! Опять что ли? За старое что ли?
ТОЛИК: (встает с кровати) Не психуй. Я сегодня, когда холодец варил, вспомнил того учёного, ну в пожарке помнишь, Димкой что ли его звали?
ТАЕЧКА: Не помню. Это какой?
ТОЛИК: Ну, из-за него ещё пожар в хозблоке случился и трое погорели напрочь.
ТАЕЧКА: Он что ли поджёг?
ТОЛИК: Да не он! А из-за него. Чо ты тупишь-то? Ну, примета у нас одна была, а он… Хотя щас как подумаю: что за идиотская примета? А ведь верили, это только подумать надо, верили… А с другой стороны, ну а как не верить? Чёрная кошка через дорогу дунет, ты ж тоже хошь- не хошь а чертыхнешься?
ТАЕЧКА: Чего это ты на ночь глядя ударился в приметы?
ТОЛИК: Нет, ну как ты не понимаешь? Мы его ещё к награде представили, посмертно, ну, не мы, а начальство, но по рекомендации коллектива. Его за счёт пожара списали и к медали «За отвагу» представили. Всё честь по чести вроде. Так бы он сам помер, и никакой тебе славы. А тут памятник мраморный от пожохраны, митинг, заметка в газете. Жена его ещё благодарила нас.
ТАЕЧКА: За что?
ТОЛИК: Ты чо тупая совсем?
ТАЕЧКА: Нет, а чего ты ударился-то в воспоминания? Нет, чтоб бабу приласкать, он обозвал всяко разно.
ТОЛИК: Нет, точно тупая. Да у нас от вас не то ли что всё снаружи скоро умрёт, а мы сами сдохнем – и не заметите! Лизка – то вон чего с мужиком сделала!
ТАЕЧКА: Чего она сделала?
ТОЛИК: Почикала мужика-то!
ТАЕЧКА: Какого мужика?
ТОЛИК: Какого? Своего родного. Серёгу.
ТАЕЧКА: Как почикала?
ТОЛИК: Ножом с двумя насадками.
ТАЕЧКА: Одна для лука, другая для мяса?
ТОЛИК: А ты откуда знаешь?
ТАЕЧКА: У меня такой же. Китайский за 150 рэ.Она его какой? Насадкой-то?
ТОЛИК ( зло): Какая разница!
ТАЕЧКА: У меня одна знакомая…
ТОЛИК: Она очень мудро поступила.
ТАЕЧКА: Я не договорила…
ТОЛИК: Все твои знакомые всегда умудряются опередить нас в мудрых поступках.
ТАЕЧКА: Не смешно.
ТОЛИК: Нет я никак не могу понять!
ТАЕЧКА: Это ты всё про пожарку что ли?
ТОЛИК: Ну да. Случайно всё тогда вышло или так надо было?
ТАЕЧКА: Нормальный мужик уж давно бы забыл! И перестал нудеть.
ТОЛИК: Нет, не кому – то надо, а вообще! Ну может это по какой-то высшей там задаче! Не пойму и всё!
ТАЕЧКА: Ещё с мамой Нюриком своей посоветуйся. Она у тебя шибко мудрая на всё. У неё на всё один способ, у Нюрика у твоего: баню стопит – и всё как рукой смоет.
ТОЛИК: Ладно, давай спать, а то тебя сейчас понесёт, все огороды вскопаешь!
ТАЕЧКА: А тебя уж понесло, я гляжу!

КАРТИНА 4

Толик и мама Нюрик в доме мамы Нюрика в деревне, что рядом с райцентром Конопатьево сидят за столом. Мама Нюрик потчует Толика.

МАМА НЮРИК: Ешь, ешь, наедайся, сына! Тайка-то твоя поди шибко не разготовится.
ТОЛИК( ест): Не, ничего. На днях холодец варили.
МАМА НЮРИК: Я, сын, веришь, седня опять по кастингу не прошла. Ну, техничкой в клуб хотела устроиться, а дочка почтальонши прыг и опередила!
ТОЛИК: Так они ж и так шикарно устроились почтальоны эти.
МАМА НЮРИК: Вот именно! Все возмущались, всего три елитных места и все почтальоншина семья оккупировала. Муж главным кочегаром в кочегарке устроился, сама почтальоншей уж сколь лет, а теперь их же дочь техничкой в клубе. Тако хороше место, сыночек. Пришла утром, помыла полы – и весь день смейся. Две тыщи тебе ещё платят – ну чо не жить?
ТОЛИК: Да ну, мам, там такая холодища, в клубе-то. Окурки по углам расплюют – заразу собирать.
МАМА НЮРИК: О! Нежный какой! Я всю жизнь в говне, ещё из его не вылазила и на старости лет мне не привыкать.
ТОЛИК: Ну а чего тогда почтальоншу эту не пошевелила?
МАМА НЮРИК: Их пошевелишь! Сразу дни с ночью перепутаешь!
ТОЛИК: Надо было нам сказать, мы бы с Серёгой этому кочегару угли-то в печи поразожгли!
МАМА НЮРИК: Ой, сынок, связываться с ими…
ТОЛИК: Вот, мать, вся у тебя такая психология: от дерьма подальше. А дерьмо, между прочим, имеет свойство прилипать и вонять. Я фильм недавно смотрел, там один герой другому говорил: «Будь шустрей того, кто хочет тебя прикончить». Будь шустрей, понимаешь? Иначе тебе каюк. У нас, мать, такая жизнь, что в ней надо до последнего идти.
МАМА НЮРИК: Я, сынок, раз до последнего сходила. С тех пор больше не хожу. До последнего.
ТОЛИК: Куда это ты сходила до последнего?
МАМА НЮРИК: Старая история. Нечего и ворошить. Ты щас домой или куда?
ТОЛИК: К Пеночке съезжу. Трубу у ей прорвало. Залатать надо.
МАМА НЮРИК: Ты уж подсобляй ей, сынок, не на кого ей себя – то опереть! ( Толик уходит).

КАРТИНА 5

Пеночка и Толик у Пеночки дома.

ТОЛИК: Ну чего у тебя, тёть Поль?
ПЕНОЧКА: Да проржавела, проклятая, течёт со всех дыр.
ТОЛИК: Ну давай посмотрим, чего с ей. ( Начинает возиться с трубой).
ПЕНОЧКА: Ты щас, Толь, залатай на первое время, а потом я новую куплю. Мама Нюрик как?
ТОЛИК: Да ничо, кондыбает.
ПЕНОЧКА:А у меня сегодня чо было, Толь, ой чо было!
ТОЛИК: Тёть Поль, у тебя, как всегда: что ни день- то полёт в космос. Скучно тебе жить, вот ты и выдумываешь себе приключения.
ПЕНОЧКА: Только ты никому, никто не знает, чтоб могила полная, я одна в себе это ношу, эту жизненную тяжесть, этот хвост совести, нарастила и ношу. Ну, если по порядку, собралась я в отпуск, чемоданные мне, как водится, насчитали и выплатили, вещички подсобирала, потому как обещали мне хорошую путёвку в хороший санаторий с хорошими спецами, нервы подуспокоить, внутренности там укомплектовать, тудым – сюдым, у меня уж часть их куда – то передвинулась, Толь, от жизненных катаклизмов,
ТОЛИК: Куда они могли передвинуться?
ПЕНОЧКА: Ну куда-куда, известно куда! К выходу готовятся!
ТОЛИК: К какому ещё выходу?
ПЕНОЧКА ( показывает): Один у нас у всех выход, Толь.
ТОЛИК: А! Да брось. Чо там про отпуск начала?
ПЕНОЧКА: Что-то у них не вышло с путёвкой и они вместо неё показали мне хорошую конструкцию из трёх пальцев.
ТОЛИК: Это у нас запросто.
ПЕНОЧКА: Ты пообедаешь со мной после трубы-то? (Суетится, накрывает стол). В общем, раззявила рот на соцобеспечение, чемоданчик я, само собой, разобрала, поплакала, конечно, от такого жизненного недомогания, потому как не удалось мне привести себя в божеский вид после всех моих болячек и смертей, мне, Толь, больше всех Васю моего жалко, он ведь у меня единственный, последыш, так сказать, муж ладно, пил собака, не просыхал, да и его жаль как подумаю, а все жаль, человек как –никак, ну и мамку жалко, само собой, я от всего этого разжопела, сил нет, люди в горе худеют, а я растрескалась, жру от нервов всё подряд, прямо сметаю, что не попадя.
ТОЛИК: Да ну чего ты, тёть Поль! Жопа как жопа! У других похлеще твоей будет.
ПЕНОЧКА: Ага, говори мне, поверю – не помру, это ж меня в молодости Пеночкой прозвали, что я тохонькая была, нежная, как пеночка, а куда всё делось, спроси, нет, башка понимает, что жопе во вред, а не может весь мощный организм в нужное русло направить, ну бог с ним, с санаторием, поехала я на кладбище.
ТОЛИК (смеётся): Вот это уже ближе к теме! Внутренности к выходу готовить?
ПЕНОЧКА: Да ну тебя. Где мои -то похоронены, после зимы не была, а там лопух, холера, выше головы, дёргала, его дёргала, и всё другое подряд дёргала, лучше всякого санатория отдохнула, потом плиточкой могилки обработала, себе местечко тут же облюбовала, погоревала, что они все вместе тут, а я одна здесь, но раньше времени рядом не уляжешься – факт.
ТОЛИК: И я о том же.

• « Жены польских солдат в Ираке
• » МОТЫЛЬКИ И СТРЕКОЗЫ