-
Надеюсь, Вам понравятся произведения "Нет подходящих публикаций" или
А м ф и т р.и о н. Желанием поцелуя. Оно жаждет тепла твоих губ.
А л к м е н а. Моих губ! Раньше ты никогда не говорил о моих губах!
А м ф и т р и о н. А я жажду укусить тебя в шею!
А л к м е н а. Амфитрион, ты сходишь с ума! До сих пор ты не осмеливался назвать ни одну из моих черт!
А м ф и т р и о н. О чем я и пожалел нынче ночью, и теперь-то я назову их все до единой. Неплохая мысль, – она пришла мне в голову сегодня, когда я производил перекличку армии, и уж теперь любая частичка твоего тела должна ответить на вызов: глаза! грудь! затылок! зубы! И твой рот!
А л к м е н а. Вот пока что моя рука.
А м ф и т р и о н. Что с тобой? Я тебя уколол? Тебе неприятно?
А л к м е н а. Скажи, где ты провел эту ночь?
А м ф и т р и о н. В зарослях ежевики, положив голову на колючки, которые я наутро сжег дотла… Через час я должен уезжать, дорогая, на сегодня у меня назначено сражение. Идем! Что ты делаешь?
А л к м е н а. Разве мне запрещено гладить тебя по волосам? Никогда они не были так сухи, так блестящи!
А м ф и т р и о н. Это, наверное, ветер.
А л к м е н а. Да-да, твой раб ветер. А какая у тебя голова! Неужто она всегда была такой большой?!
А м ф и т р и о н. Ну, знаешь, Алкмена, мудрость…
А л к м е н а. Твоя дочь Мудрость…
А м ф и т р и о н. А вот это, если хочешь знать, мои брови, а это затылок, а это сонная артерия! Дорогая моя Алкмена, отчего ты прикасаешься ко мне с таким трепетом, словно ты моя невеста – не жена?! Откуда такая неожиданная робость, когда ты рядом с супругом? Вдруг и ты стала для меня незнакомкой. И все, что я открою в тебе сейчас, будет новостью для меня…
А л к м е н а. Вот в этом-то я уверена.
А м ф и т р и о н. Скажи, чего ты хочешь, и я осыплю тебя подарками, исполню любое желание.
А л к м е н а. Я хотела бы… О, перед тем, как мы войдем в спальню, поцелуй мои волосы! А м ф и т р и о н (страстно обнимает ее и целует в шею). Вот!
А л к м е н а. Что ты делаешь! Я же просила простого поцелуя в волосы!
А м ф и т р и о н (целуя ее в щеку). Вот так?
А л к м е н а. Ты разучился понимать слова? Или я стала лысой?
А м ф и т р и о н. И вот так! А теперь я унесу тебя!
А л к м е н а. Еще секунду! Подожди одну только секунду и потом входи! Как только я позову, входи, любовь моя! (Уходит в спальню)
А м ф и т р и о н (остается один). До чего же очаровательная у меня жена! Ах, как хороша жизнь, когда она течет без ревности и подозрений; как сладко надежное домашнее счастье, не запятнанное изменами и похотью! Вернусь ли я во дворец на заре или глубокой ночью, я найду здесь только то, что сам, уходя, оставил, и нарушу одну лишь мирную тишину… Уже можно, Алкмена?.. Она молчит, – понимаю, – это значит, она готова. Какая деликатность! Она подает мне знак своим молчанием, и каким молчанием! В нем звенит призыв! Как она ждет меня! Да, да, я иду, дорогая!
Едва он, вбегает в спальню, А л м е н а на цыпочках возвращается оттуда,
улыбается ему вслед, раздвигает занавеси и выходит на середину сцены.
А л к м е н а. Ну вот, шутка удалась! Он в ее объятиях. И пусть не твердят мне больше про все зло мира – простая хитрость маленькой девочки обратила это зло в забаву. И пусть не твердят мне больше о неотвратимой судьбе – есть только слабовольные нытики, уступившие ей. Все злонамерения людей, вся похоть богов не устоят перед волей и любовью верной женщины. Ты согласно со мною, Эхо, не правда ли? Откликнись, ты ведь всегда подавало мне добрые советы! Чего мне опасаться со стороны богов и людей – мне, верной и стойкой Алкмене? Правда, нечего?
Э х о. Всего! Всего!
А л к м е н а. Что ты говоришь?
Э х о. Ничего! Ничего!
3 а н а в е с
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Терраса дворца.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
С о з и й, Т р у б а ч, Э к л и с с и я.
Затем т а н ц о в щ и ц ы.
Т р у б а ч. О чем повещает твоя сегодняшняя декларация?
С о з и й. о женщинах.
Т р у б а ч. Ага! О вреде женщин, небось?
С о з и й. «О высоком уровне супружеской верности, хранимой нашими женами в дни военных действий». На сей раз в виде исключения декларация более или менее правдива, ведь наша война началась и окончилась в один день.
Т р у б а ч. Так-то оно так, но ты все же поторопись с оглашением. (Трубит.)
С о з и й. О фиванцы! Война помимо прочих своих преимуществ…
Э к л и с с и я. Молчание!
С о з и й. Какое там еще «молчание»? Войне-то конец, Эклиссия. Перед тобой два победоносных воина. Мы опередили остальную армию на целую четверть часа.
Э к л и с с и я. Молчание, говорю я. Слушайте!
С о з и й. Слушать твое молчание? Это что-то новое!
Э к л и с с и я. Да не меня слушайте, а небо! Сегодня голос с неба вещает фиванцам о подвигах некоего героя.
С о з и й. «Некоего» – как бы не так! О подвигах малютки Геракла! О подвигах сына, которого Алкмена должна зачать нынешней ночью от Юпитера.
Э к л и с с и я. Ты уже знаешь?!
С о з и й. Вся армия знает, вот спроси хоть у трубача.
Т р у б а ч. Просто не могу выразить, до чего же все рады. И солдаты и офицеры уверены, что именно этому счастливому событию мы обязаны нашей блестящей победой. Ни единого убитого, мадам, – лошадей и тех ранило только в левую заднюю ногу. Один Амфитрион не в курсе дела, но теперь эти самые небесные голоса, верно, и до него дошли.
Э к л и с с и я. И правда, Амфитрион мог услышать голоса с равнины.
Т р у б а ч. Мы с Созием ни словечка не упустили. Люди слушали, столпившись у подножия дворцового холма, и мы вместе с ними. До чего ж интересно, – прямо дух захватывает! Особливо рассказ о схватке нашего будущего молодого господина с быкоголовым чудищем, наводящим страх на всю округу. Помните, Созий? «Геракл вышел победителем, но едва уцелел»… Тихо, вот продолжение!
Г о л о с с н е б а. О фиванцы! Едва будет сражен минотавр, как у стен вашего города поселится дракон с тридцатью головами, пожирающими человеческое мясо, ваше мясо, фиванцы! если не считать одной головы – травоядной.
Т о л п а. Ох! Ох! Ох!
Г о л о с. Но Геракл, сын Алкмены, которого она должна зачать этой ночью от Юпитера, поразит все тридцать голов из лука с тридцатью тетивами.
Т о л п а. Ах! Ах! Ах!
Т р у б а ч. Никак в толк не возьму, чем же ему травоядная-то голова мешала?
С о з и й. Смотри, Алкмена вышла на свой балкон и слушает, затаив дыхание. До чего же Юпитер хитер! Знает, как наша царица хочет иметь детей, и описывает ей Геракла, чтобы она полюбила его и дала себя уговорить.
Э к л и с с и я. Бедная моя госпожа, она совсем упала духом! Будущий сын-гигант окружил ее со всех сторон, словно это он носит ее во чреве, а не наоборот.
Т р у б а ч. Будь я Юпитером, я бы заставил подать голос самого Геракла. То-то бы Алкмена перепугалась!
С о з и й. Молчи! Голос продолжает!
Г о л o c c н е б а. От мoeгo отца Юпитера я унаследую гладкую кожу и пышные локоны.
Т о л п а. Ой! Ой! Ой!
Э к л и с с и я. Слышите, трубач? Богам тоже пришла в голову ваша мысль.
Т р у б а ч. Да, они, видать, соображают помедленней, чем я.
Г о л о с. От моей матери Алкмены я унаследую нежный, искренний взгляд.
Э к л и с с и я. Вот твоя мать, малютка Геракл, видишь ли ты ее?
Г о л о с. Я вижу ее, я люблю ее.
Т о л п а. Ай! Ай! Ай!
С о з и й. А что это вдруг твоя хозяйка зaxлопнула окно? Не слишком ли много она себе позволяет? И потом, скажи-ка мне, Эклиссия, отчего у нее такой похоронный вид? И почему во дворце темно как в могиле, когда весь город в огнях и флагax? В армии, правда, прошел слух, что твоя госпожа вызвала Леду, желая получить от нее последние наставления, и будто бы они целый день беседовали, шутили и смеялись. Это правда или враки?
Э к л и с с и я. Правда. Но час назад Леда ушла. И сразу же после ее отбытия небесные голоса возвестили Алкмене, что на закате к ней явится Юпитер.
С о з и й. А жрецы подтвердили ей эту новость?
Э к л и с с и я. Вон они выходят из дворца.
С о а и й. Так Алкмена, значит, готовится?
Э к л и с с и я. Н-не знаю…
Т р у б а ч. Мадам, по гopoдy ходят весьма удручающие слухи о вашей госпоже, да и о вас тоже. Говорят, Алкмена то ли из кокетства, то ли из каприза делает вид, что вовсе не рада неслыханной милости Юпитера, и думает лишь о том, как бы помешать нашему избавителю появиться на свет божий.
С о з и й. Да-да, и будто бы ты ей пособница в этом, можно сказать, детоубийстве!
Э к л и с с и я. Боже, за что на меня возвели такую напраслину! Уж кто, как не я, жду не дождусь рождения этого ребенка! Да знаешь ли ты, с кем будет он бороться, готовясь к тем битвам, что спасут землю?! Да знаешь ли ты, что это я первые десять лет eгo жизни буду для него и гидрой и минотавром! Послушать бы мне только, как ревут и рычат эти гадины, чтобы я смогла приучить eгo к ним заранее!
С о з и й. Успокойся, не плачь! Лучше расскажи нам, что с Алкменой. Просто позор для Фив – предлагать богу хмурую, угрюмую любовницу. Верно ли, что она ищет средства отвратить Юпитера от eгo намерения?
Э к л и с с и я. Боюсь, что так.
С о з и й. А ей невдомек, что, коли она это найдет, Фивам конец, чума и голод поразят город, и Амфитриона забьют камнями eгo же подданные. Верные жены все таковы – носятся со своей драгоценной верностью, а муж – хоть пропадом пропади!